В этом посте, наверное, я дам волю эмоциям. Ну не могу я просто так вспоминать этот особенный вечер после стоянки в Малаге.
В шесть часов, сразу после отплытия, я поспешил на ужин. 2 июня отмечается День Независимости Италии, так что в ресторан прибыл весь офицерский корпус лайнера. Гала-вечер объявлен не был, но атмосфера в ресторане была приподнятая. Первый офицер предложил всем поднять бокалы за Италию, что мы все с удовольствием и сделали. Потом в ресторане прозвучал гимн Италии. Честное слово, если бы половина ресторана не встала, я бы в жизни не догадался, что исполняется национальный гимн. Кому будет интересно - послушайте, музыка действительно очень красивая, совершенно не похожая на ту, которую мы подразумеваем под словом "гимн".
А после ужина - на палубу. Там начиналось самое интересное.
Можно вернуться к фотографиям, сделанным во время отплытия из Малаги. На них - теплый, тихий солнечный день. А главное - нет ни намека на что-то необычное, неизведанное, загадочное и манящее.
За время ужина обстановка кардинально изменилась.
Солнца на небе уже не было. Его, наверное, сдуло океанским ветром. Ветер дул невероятно сильно - волны внизу, десятью палубами ниже, покрылись пенными гребнями. Ветер раскачивал палубную мебель и гудел, обвалакивая надстройки. Тут не то что фотографировать - просто стоять на одном месте сложно. Мелькает мысль: нужен один сильный порыв ветра, чтобы оторваться от палубы и быть унесенным куда-то далеко-далеко. Пока неизвестно куда - даже берега не было видно. Судно двигалось с максимальной скоростью - 24 узла, 44 километра в час. И будто постепенно на него наваливались пока еще невидимые берега, выдавливавшие лайнер из Средиземного моря в угрюмый океан. Берегов пока еще не было видно, но их невидимое присутствие уже начинало ощущаться. Можно представить себе это чувство предвкушения - через какие-то два часа с обоих бортов должны появиться Геркулесовы столбы. По правому борту - британский Гибралтар. По левую - испанская Сеута. Чувство ожидания уже начало просто угнетать. Да и слишком холодно стало стоять на открытой палубе в одной футболке. Но и уходить-то не хочется, каждую минуту ждешь чего-то необыкновенного - как тут можно спускаться на пассажирские палубы? В каюту я все-таки сходил: оделся потеплее (не хватало еще простудится на третий день плавания!), после чего пошел на третью палубу, поближе к воде.
Ветер там был едва ли не сильнее, чем на десятой. И если наверху кроме меня на палубе оставалась парочка фотографов (всех остальных сдуло), то на третьей не было совершенно никого. Просто пустынная палуба. Я и море.
Здесь, на корме, в десяти метрах от воды, было единственное место, где можно было ощутить скорость корабля. Сверху не чувствуется ни размер волн, ни завораживающий вид вырывающихся из под кормы клубов пены и брызг. При этом из-за конструкции винтов (на "Медитеррании" это были азимутальные гондолы) на корме совершенно не ощущается вибрация - создается ощущение, будто судно несется с чудовищной скоростью.
Волны, бьющие в борт корабля, проходят по всей длине корпуса, ударяясь об него и отлетая мелкими брызгами. А если волна ударяет в то место, под которым находятся огромные винты, волна с шипением моментально превращается в водяное облако, отлетающее от борта на несколько метров. Я попытался заснять этот момент, но, признаюсь, удалось мне это не очень хорошо - все-таки страшновато перегибаться через борт, когда внизу такая мясорубка. Усугубляется положение еще и тем, что дует очень сильный ветер. У меня чуть сумку от фотоаппарата не сдуло - пришлось ее тоже перекинуть через шею. При этом еще и равновесие нало сохранять и постоянно за что-то держаться чтобы сохранять хоть приблизительное состояние покоя при съемке. Одно неловкое движение - и все, не успеешь крикнуть, как уже окажешься в клокочущей холодной воде - от одной мысли об этом мороз по коже. Но выглядит все это примерно так.
Тут начал еще и накрапывать дождь, ветер становился все крепче, погода испортилась окончательно. Вдруг по левому борту возник, будто видение, африканский берег. Вот он, Геркулесов столб Африки - гора Джебель-Муса. Пока еще трудноразличимая, будто вырастающая из облаков и в них же теряющая свою вершину, но это не скучный испанский берег - неясный силуэт чего-то нового, непознанного. Африка уже появилась. До этой горы еще далеко - но я ждал не зря.
Затаив дыхание, бегу на правый борт. А там происходит что-то невероятное.
Пока я ждал появления африканского берега, по правому борта уже открылся великолепный вид на величественную Гибралтарскую скалу, территорию Британской короны. Прямо за ней - порт города Гибралтара, но и на внешнем рейде стояло множество судов.
А над Европой - заходящее солнце. Будто укутанное облаками, но прорвавшееся на свободу, чтобы проводить этот день. Несутся подгоняемые ветром волны, рвутся и постоянно меняют форму сбившиеся в кучу облака... И с огромного океана все так же дует ветер, будто незримой стеной вставший между нами и берегом. Но нам некогда останавливаться. Мы спешим в открытый океан.
На минутку надо было зайти в каюту. Сам себя не узнал, увидев свое отражение в зеркале лифта. Такую сумасшедшую прическу не сделают ни в каком салоне. А ехавший со мной немец как-то сразу и не понял, откуда я такой взялся.
После этого я отправился на девятую палубу. Наступала кульминация торжества... По правому борту - закат над Европой.
Холодным вечером, под гул пронизывающего ветра, от Гибралтара европейского тянуло каким-то далеким теплом, теплом Старого Света.
Солнце в тот вечер медленно опускалось только до определенного момента. Потом оно просто внезапно... провалилось. За горы, за тучи... лишь его яркие отсветы от низких облаков продолжали освещать наш путь. На часах было 10 часов вечера. После прохода Гибралтарской скалы мы вошли в самую узкую часть пролива, где два континента отделяют 14 километров неспокойных вод.
Появились короткие высокие волны - верный признак близости океана и отличительная черта Гибралтара.
И над испанским берегом солнце скрылось за плотной массой облаков... но все вокруг, несмотря на то, что все так же дул ветер и все так же волновалось внизу море, заполнилось каким-то теплым светом...
Остается позади Гибралтарская скала. Мы уже почти в океане...
А по левому борту, будто бы отделенному от теплого правого невидимой стеной, открываются картины загадочного южного континента. Уже высоко в синем небе стоит луна... и все вокруг окрашено в мягкие, расплывающиеся в налетевшей на море полумгле, сине-голубые тона. На переднем плане стала видна скала Ачо, а между ней и африканским Геркулесовым столбом, горой Джебель-Муса, замелькали огоньки испанской Сеуты - кусочка Испании в Африке.
Гора Моисея...
Странное чувство. Не такой я ожидал увидеть Африку, совсем не такой. Даже представить себе не мог чего-то подобного. Это не знойные берега - это нечто особенное. Загадочно выглядит гора Джебель-Муса - огромная, несмотря на то, что до нее десять километров. Такая далекая - и такая манящая. Если бы я увидел эту картину вне контекста, я бы даже не предположил, что так может выглядеть Африка. Скорее я бы сказал, что это мыс Горн... или Столовая Гора, или мыс Доброй Надежды. И кажется, что сейчас мы плывем не в Касабланку, а в далекий Южный океан, по холодным туманным морям, а эта гора - последняя точка суши, оставшаяся позади...
Невероятная картина - гора, с вершины которой будто сдувает и уносит в океан густые облака...
А по правому борту - фантастические отсветы заката. Картина настолько масштабная и многоплановая, что к ней не нужны комментарии. От всего этого просто захватывает дух.
Свет становился все более приглушенным и постепенно его место заняла все та же холодная всеобъемлющая синева.
Слева становилось все темнее и темнее... постепенно открылись взору огни марокканского Танжера, скрывавшегося за горой Джебель-Муса. Берега стали все больше отдалятся от нас. Гибралтарский пролив остался позади. Мы вышли в Атлантический океан.
Уже ночью мы обогнали, оставив по правому борту, вот такое сооружение, освещенное яркими огнями.
Теперь "Costa Mediterranea" взяла курс на юг, в Касабланку. Этот фантастический день закончился в открытом океане... а по левому борту проплывал, сияя манящими огнями, освещенный луной далекий берег Марокко.